К 90-летию политика, положившего личную репутацию на алтарь служения отечеству

 

 

 

 

 

13 октябр исполнилось бы 90 лет самому известному премьер-министру Великобритании после Уинстона Черчилля, еще одному «железному» правителю, стоявшему у руля страны 12 лет, беспрецедентно долго по западным меркам, – Маргарет Тэтчер.

 

Автор знаменитых афоризмов «Все мужчины слабы, а слабее всех джентльмены», «Мир без ядерного оружия был бы менее стабильным и гораздо более опасным для всех нас», «Я останусь до тех пор, пока не устану. А пока Британия во мне нуждается, я никогда не устану» ушла из этого мира в 87 лет, 8 апреля 2013 года. После ее смерти премьер-министр Дэвид Камерон заявил, что Тэтчер была «величайшим премьер-министром Великобритании мирного периода», однако, согласно недавно проведенному опросу, 41% британцев категорически оказались не согласны с этим утверждением, а 59% назвали Тэтчер «спорным политиком». В траурные дни в центре Лондона, на Трафальгарской площади, бесновались полторы тысячи человек: они праздновали долгожданный день смерти Тэтчер, дошло до стычек с полицией, были раненые.

 

 

Английская "улица" улюлюкала, радуясь смерти "железной леди". Но она держала ответ не перед толпой, а перед Господом и историей

 

Однако при «Мэгги» – это исторический факт, который не отменит никакой социологический опрос – Соединенное Королевство из страны наездников в благородных красных сюртуках и грубых работяг, отупевших от нищеты, безысходности и пива, превратилось в нечто совсем другое – в мир среднего класса с стремлением взобраться повыше по социальной лестнице путем упорного труда и экономии. Великобритания, в 1979 году считавшаяся «больным человеком Европы», через 25 лет блистала жемчужиной Евросоюза. И Тэтчер для этого здорово потрудилась, не опасаясь непопулярных мер, не боясь столкнуться с «улицей».

 

Доставшаяся ей страна – с чрезмерными расходами, инфляцией, властью профсоюзов и потерями миллионов трудодней – сопротивлялась до последнего. В конце концов после многих лет владычества ее изгнали из собственной партии. Тем не менее рожденная в семье бакалейщика и пастора из маленького Грантема, женщина-премьер – для Англии это слишком сказочная история о Золушке. И принц ей не понадобился.

 

Прогнило что-то в нашем королевстве

Несмотря на обещания лейбористов в 1945 году гарантировать каждому подданному королевства Виндзоров безопасность «от колыбели до могилы», превратить страну в «государство всеобщего благоденствия», многое стало в ней барахлить, хотя перед нами все та же старая добрая Англия, традиционно снобистская, где бедный и богатый проживают каждый свои жизни и ни на что не жалуются. В конечном итоге «тридцать славных лет» принесли стране-победительнице скорее разочарование: ВВП на душу населения с 9-го места в мире в 1961 году опустился на 18-е в 1976-м. При первых же нефтяных кризисах страна открыла для себя инфляцию без роста производства. Цены росли бодренько: в 1969 году – на 15%, а в 1975-м – уже на 27%. Углублялась пропасть между тем, что зарабатывала и тратила английская экономика, и в 1976 году лейбористское правительство премьера Вильсона обратилось к Международному валютному фонду за займом в 3,5 млрд фунтов стерлингов. В ответ МВФ потребовал ввести в стране режим жесткой экономии, для Англии – небывалое унижение! Уровень безработицы вырос до 1,5 млн человек, в полтора раза за четыре года. Налоги душили экономику, для примера: водитель лондонского такси должен был платить 83% налогов от выручки. Страну наводнял беспорядок: сокращенная рабочая неделя, забастовки, горы мусора на улицах. Политический климат отравляла и Ирландская республиканская армия, воевавшая за независимость Северной Ирландии, волна насилия захлестнула Ирландию и саму Англию. Правительство стало нажимать на все кнопки, не зная, существует ли нужная.

 

На этом фоне в мае 1979 года, по итогам сокрушительного поражения лейбористов и триумфа консерваторов на выборах, Маргарет Тэтчер становится первой женщиной-премьером в Англии и во всей Европе. Кредо нового премьера можно передать фрагментом из ее мемуаров: «Никто не обладает такой властью, чтобы не считаться с рынком. Я могла бы сказать, что если вы пытаетесь это сделать, то рискуете тем, что рынок отправит вас в кювет. Верить в то, что законы экономики и приговоры рынков могут быть подчинены воле умных людей в мире британской политики, – это безумие. Это безумие нам очень дорого обошлось».

 

 

Маргарет родилась в семье бакалейщика и пастора. Это определило ее характер и судьбу

 

Первый противник эффективного рынка – инфляция, тормозящая инвестиции и пожирающая накопления. Тэтчер со своей командой не сомневались: поможет только строгий контроль над денежной массой и отмена контроля над ценами и зарплатами, с бюджетниками вопрос тоже должен решаться в рамках возможности казны, настаивала Тэтчер.

 

Поэтому представителям профсоюзов вход в дом 10 по Даунинг-стрит, резиденцию премьер-министра, будет полностью закрыт: пусть стороны сами улаживают свои дела. «Однажды, когда Маргарет была чем-то раздражена, а ей предложили встретиться с «социальными партнерами» (имеются в виду профсоюзы, – прим. ред.), она бросила своим советникам: «Вы когда-нибудь видели социального партнера? Я видела мужчин, женщин, хозяев предприятий, рабочих, а вот социальных партнеров не видела никогда!» Профсоюзы благодаря их способности причинить вред, парализовать страну действительно могли добиться больших преимуществ, которых, по мнению Маргарет, они были недостойны. Освобождение от «нарывов», каковыми Маргарет считала профсоюзы, способствовало возникновению и развитию подвижного рынка труда, несомненно, являющегося одним из основных столпов экономической политики Маргарет Тэтчер», – пишет в биографии «Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов», вышедшей в 2010 году, французский историк Жан Луи Тьерио (перевод Юлии Розенберг).

 

Экономике была нужна приватизация госпредприятий: там трудились около трети наемных рабочих, никто не чувствовал ответственности ни за что, в 1979-м, когда Тэтчер только пришла к власти, на покрытие дефицита госпредприятий потратили около 8 млрд фунтов стерлингов. Была нужна либерализация рынка труда. «Одно спасенное рабочее место стоило пяти-шести потерянных, так как для его спасения надо было усиливать налоговый гнет, – пишет Маргарет Тэтчер в мемуарах. – В политическом смысле трудность состояла в том, что всякий видел спасенное рабочее место, в то время как несозданные или потерянные места оставались невидимыми и были рассеяны по всей стране». Страна остро нуждалась в развитии свободы торговли. Тэтчер: «Владельцы наших фабрик хотят иметь защищенный от иностранцев рынок. Это также требование профсоюзов... Но те же самые члены профсоюзов в качестве потребителей хотят иметь открытый рынок. Они не могут выиграть на двух шахматных досках сразу, напротив, они могут на обеих проиграть».

 

«Короче говоря, речь шла о том, чтобы вновь заставить Англию работать, сменив «политику спроса» на «политику предложения», основанную на свободных, прозрачных, конкурирующих и эффективных, насколько это возможно, рынках», – подытоживает Тьерио.

 

 

Упасть на дно, чтоб оттолкнуться

С 1980 по 1982-й – самый тяжелый период для Тэтчер. Экономика опустилась еще глубже, Инфляция – 22%, безработных стало еще больше – 2,8 млн человек. Низкая производительность, «дорогие» деньги и высокий валютный курс не давали поднять голову промышленности. Не говоря о малом бизнесе: тот банкротился пачками. В профсоюзах, партии и в собственном кабинете министров на Тэтчер точат зуб, у нее за спиной плетут заговоры. Против Маргарет оказались почти все, но она не отступила. Надо было держаться во что бы то ни стало, при этом контролируя государственные расходы, удерживая высокий кредитный процент до обуздания инфляции и вводя новые налоги.

 

«Многие члены кабинета не понимали, как при наличии трех миллионов безработных можно было держать тесемки денежного мешка завязанными, а замок кошелька – запертым... Маргарет упрекали в том, что она смеется над страданиями безработных. Би-би-си ежедневно показывала закрывающиеся заводы, рабочих в спецовках, кричащих о том, как они ненавидят эту безжалостную женщину, не удостаивающую даже сочувствием людей, обреченных после тридцати лет тяжелого труда на нищенскую пенсию. В старых промышленных районах Северной Англии и Уэльса безработица достигла 20%, а в районе Манчестера – 30. Низшие слои английского общества страдали ужасно, – читаем у Тьерио. – Летом 1980 года, выступая на телевидении, Тэтчер постаралась выразить сочувствие безработным: «Я чувствую, что мы с этими безработными близки. Я не знаю, как они живут, не имея работы». Вероятно, это было сказано искренне. На партийной конференции она заговорила о «человеческой трагедии», ибо «достоинство и самоуважение исчезают, когда мужчины и женщины осуждены на безделье».

 

Но в глубине души, продолжает Жан Луи Тьерио, Тэтчер считала, что безработные, по крайней мере некоторые из них, тоже ответственны за свое положение, и шоковая терапия, примененная Маргарет, была своеобразным курсом «морального перевооружения». «В своих речах она часто приводила в качестве примера отца Нормана Теббита, одного из ее молодых младших министров. Он был безработным в 1930-е годы, но вместо того чтобы ходить на митинги и демонстрации с членами профсоюзов, садился на велосипед и ехал от деревни к деревне, от городка к городку, чтобы найти работу. И всегда находил! Норман неизменно находился рядом с Мэгги, готовый подтвердить, что никогда не страдал от голода, даже в годы Великого кризиса».

 

 

Политика Тэтчер была крайне болезненна для простых людей, но очень необходима английской экономике 

 

Большое значение Тэтчер придавала духу собственничества. Она упорно держала ставку ипотеки на низком уровне в противоречие своей же теории свободы рынка, а также субсидировала налоговый вычет при покупке основного жилья. Такие траты не способствовали созданию новых рабочих мест, зато свой дом заимели к 1990 году 67% британцев.

 

После двух лет работы премьером у Тэтчер оказался самый низкий показатель поддержки – всего 19%. Три четверти кабинета министров требовали увеличения расходов. Общественность негодовала, как левые, так и правые, требовали поворота на 180 градусов. Пресса пылала. Триста семьдесят университетских экономистов опубликовали манифест против реформ в газете «Times». И оказались в дураках – к концу 1981 года инфляция существенно снизилась, до 12%, а последующие годы не превышала 5%. Промышленность, наконец, стала оживать.

 

Разгром профсоюзов

Тьерио: «В 1986 и 1987 годах рост экономики составил более 3% в год, инфляцию удерживали на уровне менее 5% в год, государственные расходы составили в 1983 году 47% ВВП, в 1986-м – 46%, в 1987-м – 44%, а в 1988-м – уже 41%; в 1987 году профицит бюджета составил 1%, а в 1988-м – 3%. Производительность английской экономики росла с невероятной скоростью. В период 1973–1979 годов ее прирост был около 1,16% в год, теперь же он превосходил 4,4%. Наконец, и портившая картину безработица начала снижаться». (Она была все еще высока, но, забегая вперед, отметим, что ее уровень тоже начнет снижаться и к 1990 году упадет до 5,8%). Сытые города юга Англии пухли на дрожжах экономического бума, молодые карьеристы, яппи, были вполне довольны собой. 

 

Но картина не была совсем радужной – прозябали север Англии, Уэльс, Шотландия, где позакрывалось больше предприятий, чем открылось. В атмосфере ликования забывали об обездоленных, больных, этнических меньшинствах, оставшихся не у дел: общественное мнение в какой-то мере разделяло взгляды Тэтчер, убежденной в собственной виновности бедолаг.

 

 

Ельцин, проталкивавший либеральные реформы в экономике, столкнулся с шахтерами точно так же, как в свое время Маргарет Тэтчер

 

Немало способствовало экономическому подъему обуздание профсоюзов и, как следствие, либерализация рынка труда, его открытость для конкуренции. Тэтчер сумела разбить спесь «священной коровы» Британии – Национального союза горняков. Прежде ни одно правительство не смело связываться с ним, хотя две трети шахт были убыточными: большинство электростанций работало на угле, и НСГ мог остановить жизнь в стране буквально за неделю. Тэтчер первой бросила вызов шахтерам, запланировав снижение добычи и увольнение 64 тысяч из 202 тыс. шахтеров. Социальный взрыв был неизбежен, и премьер создала секретную службу, занимавшуюся подстилкой всевозможных «соломок» на случай длительной забастовки угольщиков, были подключены полиция и даже армия.

 

Беспорядки не заставили себя ждать.  В шахтерском городке Оргрейв дошло до погромов, поджогов и избиения полицейских, что только укрепило Тэтчер. «После событий в Оргрейве она пошла дальше и говорила спокойно, не боясь сказать лишнее: “Вы видели по телевидению вчера вечером ужасные сцены. Я должна вам сказать, что в данном случае речь идет о попытке заменить царство закона на царство негодяев, власть закона – на власть сброда; и мы этого не потерпим <…>. Я воздаю должное храбрости тех, кто отправляется работать, прокладывая себе путь сквозь пикеты забастовщиков. Их называют «желтыми» и «штрейкбрехерами», а они – львы”».

 

Не мытьем, так катаньем Тэтчер добилась того, что почти через год забастовка прекратилась. Шахтеры проиграли: к 1994 году, когда у власти находился сменщик Тэтчер Джон Мейджор, в Великобритании осталось 20 шахт и 21 тыс. шахтеров. «Это поражение профсоюзов говорит о том, что нельзя было позволить фашиствующим левакам превратить Великобританию в неуправляемую страну», – заявила Тэтчер в мемуарах. «Высказывание вполне справедливо и сейчас, 20 лет спустя. Кстати, за это время профсоюзы растеряли большую часть своих членов», – добавляет Тьерио.

 

Триумф поверженного

К 1989 году показатели экономики, игравшие яркими красками всего два года назад, снова начали тускнеть, хоть основы оставались здоровыми. Целый ряд неудачных экономических решений команды Тэтчер подхлестнул разгон инфляции и вынудил правительство на повышение кредитного процента и введение подушного налога, что отторгнуло от нее большую часть населения. Избиратели, перед этим крепко влезшие в долги в погоне за «английской мечтой», были недовольны. Различные точки зрения в кабинете министров на выход из сложной ситуации привели к расколу в родной консервативной партии.

 

Тэтчер так же крепко держалась за власть, как и любила ее. Но ей стукнуло 65, и, чтобы нести груз ответственности, требовалось все больше усилий. Ее политическая смена била в нетерпении копытами, и Маргарет чувствовала это. Плюс к этому консерваторы дважды за год – впервые за 10 лет – проиграли на местных выборах лейбористам. На пост лидера партии выдвигается новый кандидат, некий Майкл Хезелтайн – вот это уже действительно раскат грома, по сути – оскорбление. Наконец, в ноябре 1990 года Тэтчер уходит под давлением в отставку.

 

 

Как у Горбачева, у Тэтчер сначала отобрали партию, а потом и власть

 

«Председательствуя на последнем заседании своего кабинета, Маргарет с трудом выдерживала ужасающую, невероятно гнетущую атмосферу. Обычно министры разговаривали, обменивались шуточками, прежде чем войти в зал заседаний, а теперь они хранили молчание, выстроившись в ряд, как школьники, которых застигли на месте преступления и сейчас накажут за шалость. Маргарет переводила взгляд с одного на другого и видела в них многочисленных Яго, которых поймала на столь неблаговидных поступках, как обман и коварство. Она произнесла очень короткую речь: «Проведя обширные консультации с моими коллегами, я пришла к выводу, что единство партии <…> будет обеспечено гораздо лучше, если я уйду в отставку, чтобы позволить другим членам кабинета выставить свои кандидатуры на пост руководителя страны».

 

Председатель палаты лордов зачитал текст, в котором признавались заслуги Маргарет и воздавались почести ей. Впоследствии документ будет занесен в регистрационную книгу правительства. Такой чести государственные деятели удостаивались редко, последним был Черчилль. Заседание правительства было объявлено закрытым. Миссия Маргарет Тэтчер была завершена.

 

В гостях у Немцова

Как мы понимаем, Тэтчер терпеть не могла социализма, боролась с советским влиянием в мире и, напротив, была воодушевлена реформами в молодой демократической России. Уже после своей отставки, в 1993 году, она посетила нашу страну, чтобы своими глазами увидеть плоды двухлетнего правления Бориса Ельцина. Вот как она описывает увиденное в своей книге «Искусство управления государством», вышедшей в 2003 году в переводе Виктора Ионова.

 

«...Ранним утром следующего дня мы с Дэнисом и нашей дочерью Кэрол, взявшейся освещать наш визит в газете European, отправились самолетом в Нижний Новгород... Спаситель Нижнего Новгорода оказался очень молодым (ему было немногим больше тридцати), необычайно энергичным, очень привлекательным внешне и наделенным умом и проницательностью. Он блистал ораторским мастерством и бегло говорил по-английски. Физик по образованию, он имел около 60 научных работ. Держался Немцов чрезвычайно уверенно, впрочем, для этого были основания. И в самом деле, чем больше он рассказывал о реформах (беседа проходила в губернаторской резиденции на территории нижегородского кремля), тем больше я поражалась. Он объяснил, что, пользуясь властью губернатора, пытается создать реальные условия для развития свободного предпринимательства. В то время как российская Дума все еще сопротивлялась принятию закона о праве на частную собственность, в Нижнем Новгороде действовал местный закон о частной собственности на землю. Земли там, как я могла позже убедиться, были плодородными и хорошо возделанными. Основная трудность заключалась вовсе не в выращивании урожая (Нижний Новгород уже тогда с избытком обеспечивал себя зерном), а в продаже готовой продукции. При коммунистах решения о распределении и сбыте принимались, естественно, партийными бюрократами. После развала системы снабженческо-сбытовые сети, которые при капитализме обычно формируются в течение длительного времени, нужно было создать в один прием на голом месте. Г-н Немцов ясно дал понять местным фермерам и оптовым торговцам, что они сами должны прийти на помощь друг другу: у государства не было никаких решений. Вместе с тем он внес существенный вклад в решение проблемы, продав с аукциона целый парк государственных грузовых машин, – когда я в тот же день побывала на одной из приватизированных транспортных фирм, увиденное произвело на меня огромное впечатление, особенно энтузиазм руководителя и персонала.

 

 

В Нижнем Новгороде Борис Немцов наглядно показал, что рецепты Тэтчер приносят экономике быстрое выздоровление

 

Для того чтобы ближе познакомиться с населением Нижнего Новгорода и немного размяться, мы с губернатором прошлись пешком по Большой Покровской улице. Все магазины там были частными. Мы останавливались то тут, то там, разговаривали с владельцами магазинов, смотрели, чем они торгуют. Большего контраста с серой монотонностью Москвы невозможно было себе представить. Один магазинчик врезался мне в память. В нем торговали молочными продуктами, а выбор сыров был таким, которого я не видела нигде. Я попробовала несколько сортов, и они мне очень понравились. Оказалось, все сыры произведены в России и стоят значительно дешевле, чем их аналоги в Великобритании. Я не скрывала своего восторга. По всей видимости, я, как истинная дочь бакалейщика, звучала очень убедительно, поскольку, когда мои слова перевели, раздался взрыв аплодисментов, а кто-то даже крикнул: «Тэтчер в президенты!» Серьезным же уроком и для меня, и для моих радушных хозяев, конечно, стал пример этого отдельно взятого частного магазина в российской глубинке, показавший, что сочетание высокого качества местных продуктов, предпринимательского таланта и благоприятного законодательства, а также поддержка честного и знающего политического лидера могут обеспечить процветание и прогресс. Для российских условий не нужно никакой «золотой серединки» или особого регулирования. Тот молочный магазин убедительно доказал, что капитализм работает. Скептики были бы потрясены».

 

Перед судом Господа

Маргарет Тэтчер – выдающийся пример политика, сознательно положившего личную репутацию на алтарь служения отечеству. Многие ненавидят ее до сих пор – но живут в одной из наиболее передовых, влиятельных капиталистических стран. Судьба Тэтчер – урок политической честности и житейской нравственности нашему, российскому правительству, которое, кажется, придает чересчур важное значение опросам общественного мнения и оправдывает ими свое ничегонеделание в экономике.

 

«“Полный итог влияния моей политической деятельности на моих ближних будет подведен только ко дню Страшного суда. Эта мысль смущает, волнует и тревожит. Но я утешаю себя вот чем: когда я восстану из могилы, чтобы выслушать последний вердикт, прихожане церкви Святого Креста будут рядом, по крайней мере, они будут там в качестве свидетелей защиты”. Такими словами заканчивается второй том воспоминаний Маргарет Тэтчер. Надо признать, слова эти необычны для бывшего главы правительства! В конце своих «Воспоминаний надежды» Шарль де Голль говорил о будущем, в конце своих «Военных мемуаров» Черчилль призывал всех на суд веков и народа. Никто не отдавал себя на Божий суд... Тэтчеризм – это... совокупность убеждений, напрямую проистекающих из христианской веры. В каком-то смысле Маргарет Тэтчер была для своих соперников и противников гораздо опаснее, чем они думали. В политике она была консерватором, в экономике – либералом, в социальном отношении – традиционалисткой, но прежде всего она была дочерью пастора, втянутой в жестокую борьбу XX века. А все остальное проистекало именно из этого», – заключает Жан Луи Тьерио.

 

 

Цитаты по книгам: Жан Луи Тьерио «Маргарет Тэтчер: от бакалейной лавки до палаты лордов», перевод Юлии Розенберг, издательство «Молодая гвардия», 2010 год; Маргарет Тэтчер «Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира», перевод Виктора Ионова, издательство «Альпина Паблишер», 2015 год.